Скалли проснулась от того, что чуть не задохнулась от кашля. Прошел всего лишь какой-то час с того момента, как ей наконец-то удалось заснуть. Едва отойдя от тревожной дремы, ее мысли снова вернулись к тем словам, что надолго - намного дольше, чем обычно - застряли у нее в голове.

"Извините, но у вас есть кое-что, необходимое для меня".

Слова Леонарда Беттса.

Переборов себя, Скалли дотянулась до лампы, включила ее. И в этот момент она увидела всего лишь две крохотные капельки, которые своим ярко-красным цветом так отчаянно контрастировали с белизной слоновой кости ее наволочки. Эксперимента ради, рукой она слегка дотронулась до одной из капель. В потрясении и неверии она смотрела на бардовую крапинку, испачкавшую ее палец. Это несомненно была кровь. Ее кровь. Начиная догадываться, она поднесла ладонь к верхней губе - чуть выше - и коснулась тоненькой струйки. И снова посмотрела на пальцы. Кровь. То была струйка крови, выбежавшей из ее носа.

У нее был рак.

В тот момент она уже знала об этом. Знала, не пройдя еще ни одного медицинского обследования.

Она - ученый до мозга костей - так слепо поверила словам одного человека. Хотя, фактически, ведь она же сказала Малдеру, что "то, во что превратился Леонард Беттс - это даже не человек".

Кем бы или чем бы он ни был, он имел странный дар, позволявший ему диагностировать рак. Она прекрасно знала, что даже при проведении каких-либо обследований и при изучении симптомов, никто не может с точностью до одного процента определить болезнь. Но он это мог. Ибо нуждался в опухолях ради собственного же выживания.

У нее было кое-что, необходимое для него.

У нее был рак.

Слезы заблестели в глазах Скалли; и слова Беттса больше не звенели в ее голове. Теперь она была сосредоточена на другой мысли.